Армейский характер. Вячеславу Анисину – 70

Вячеслав Анисин – младший из троицы одногодков, в начале 70-х явивших миру восхитительный хоккей, с которым порой не мог справиться и ЦСКА. Да они – Лебедев, Бодунов и Анисин – и были и по воспитанию и духу армейцами, только раскрылись по-настоящему уже в «Крыльях», и вплоть до середины 70-х были прямыми конкурентами породившего их великого клуба. Анисина и раньше его друзей-партнеров в ЦСКА выделили, и был он самостоятельнее, и, казалось, после расставания дольше останется в первых рядах, но все получилось сложнее.

А тогда, когда они в 1971-м полностью перешли под крыло Бориса Павловича Кулагина в «Крылья» и дали жару, приняла их публика с восторгом. Особенно провинция – столичными их не воспринимали, они были с периферии Москвы, но какой периферии! Этот юный центрфорвард с глазами кузнечика, пластикой кошки, обзором и скоростью ястреба нагнал страху на канадцев еще в самой первой и самой знаменитой Cуперсерии-1972, весной 74-го за пять туров до финиша чемпионата СССР примерил чемпионское звание, насмерть обидев ЦСКА, трижды подряд становился чемпионом мира, и…

И был отлучен от сборной как раз тогда, когда вернулся в армейский клуб в 76-м, в самом что ни на есть хоккейном возрасте. Стать олимпийским чемпионом в 72-м он немного не успел, а в 76-м, получается, опоздал. Он будет выступать на приличном уровне еще лет десять, его еще в середине 80-х будут звать в НХЛ, а завершит карьеру Вячеслав Анисин только в начале 90-х в Италии. Парадокс на парадоксе, каким оказалась полна и тренерская судьба.

Она, эта судьба, не неудавшаяся. О сбывшемся вспоминать приятно, а тревожить несбывшееся – только бередить старые раны. Вячеслав Анисин – имя в нашем хоккее звонкое, и оглядываться на пройденный путь он может с высоко поднятой головой.

Отрывок из нашего большого разговора относится еще к тем временам, когда Вячеслав Михайлович выдерживал всевозможные удары в должности главного тренера. Но об этих мытарствах (кто работал в хоккейных «Крыльях Советов», тот знает, что это такое) мы не говорили. Это было – преходящее.

- Читал, что в хоккей вас буквально за руку привел народный артист СССР, знаменитый тенор Евгений Беляев.

- Да, было такое – я с его сыном в одном классе учился, жили в одном дворе. Смотрел он, как мы на огороженной сеткой площадке, которую сами заливали и чистили, играем – и отвел в ЦСКА.

- Где все это происходило?

- На улице Маршала Рыбалко, неподалеку от станции метро «Октябрьское поле». В нашем и соседнем дворах жили Юрий Власов, Татьяна Тарасова, хоккеисты Игорь Ромишевский и Владимир Брежнев, так что фон был спортивный. Я и гимнастикой занимался благодаря знаменитому впоследствии Виктору Клименко. Для гимнастики, правда, был чуть высоковат, а для хоккея в самый раз.

- Знаменитостей воспринимали просто как соседей, обыденно?

- Ничего себе «обыденно», если речь идет о том же Юрии Власове, сильнейшем на тот момент человеке планеты! Бывало, ждали, когда он в окне появится…

- Как добирались на тренировки?

- До «Сокола» на автобусе, потом уже на троллейбусе, дальше – на трамвае. Но первое время тренировались в районе Песчаной площади. Ходили туда пешком через кинотеатр «Ленинград». В любую погоду. Что такое искусственный лед, попробовали уже в молодежной команде.

Начинали мы у Николая Вениаминовича Голомазова. Нельзя не назвать и Виталия Георгиевича Ерфилова – они по сути вместе вели наш 51-й год. А решающую роль в нашем хоккейном развитии сыграл, конечно, Анатолий Владимирович Тарасов.

- Тарасов-тренер и Тарасов—литератор отличаются друг от друга?

- Ну конечно. Всего в книгах не напишешь. Имею в виду и книги самого Тарасова, и книги о нем. Он был, безусловно, великий импровизатор. Однообразие не могло присутствовать даже в обычном разговоре. Отвечаешь ему на простой вопрос – и не представляешь, как он отреагирует. Он был неординарен во всем. Очень жестким и требовательным – и в работе, и в жизни. В любом разговоре с нами, как он нас называл, «огольцами», присутствовал мощный педагогический момент.

Он нас лепил как из глины всеми возможными способами – от чисто хоккейных приемов до проверки характера.

- А Борис Павлович Кулагин, который в то время был помощником Тарасова?

- По требовательности как Тарасов – один в один. Но вне площадки он был помягче. С ним можно было как с отцом родным поговорить.

- Осенью 72-го вы попали и к Всеволоду Михайловичу Боброву прямиком на Cуперсерию…

- Ну, это был эпизод, пусть и ярчайший. На Всеволода Михайловича работал авторитет величайшего игрока, он нас подстегивал.

Они очень разные – Тарасов и Бобров. Но Бобров тоже не привык быть вторым. И в этом они были схожи.

Если Бобров тебе доверял, уверенность в том, что выйдешь, была абсолютной. У Тарасова нельзя было быть уверенным ни в чем. Неизвестно, что ему не понравится. Хоккеисты просто не могли расслабиться, команда всегда находилась в напряжении. Не знаю, как ветераны, но когда Тарасов только входил в раздевалку, адреналин у нас, молодых, повышался процентов на тридцать. Еще до разминки все начиналось. Еще без слов.

- Как вы думаете, выход вашего звена «в свет» был кем-то просчитан?

- Да нет, все получилось чисто случайно. В Новосибирске выиграли молодежное первенство страны, полетели в Ростов на первенство Вооруженных Сил, и там забросили ленинградским армейцам шесть голов из семи. Случайно услышали обрывок телефонного разговора Кулагина с Тарасовым: «Толя, есть второе петровское звено!». Но не тут-то было. Моих партнеров Тарасов отправил в калининский СКА МВО, я остался один. Сыграл 22 матча, но чувствовал себя не в своей тарелке, и почти принял предложение Бориса Майорова перейти в «Спартак». Шум был страшный, в результате я оказался в армии на реальной службе. Меня из-под Курска все-такт выдернули, поспособствовавший этому отец получил от Анатолия Владимировича обвинение, что воспитал меня не в духе советского патриотизма. Для секретаря парторганизации Центра подготовки космонавтов, фронтовика и орденоносца, это было очень обидно – мобилизовали меня на законных основаниях, перед самой отправкой части на целину. Кулагин был уже в «Крыльях», позвал туда Лебедева и Бодунова, а тут я вернулся, и поехал на встречу вместе с ними. Борис Павлович сказал, что Майорова в «Спартаке» уже нет, я оказался свободен от обязательств, мы воссоединились – и дело пошло.

- Как-то странно с потенциально «вторым петровским» звеном поступили – двоих в «ссылку», лидера – в армию…

- Харламова тоже отправляли – правда, не в армию, а в чебаркульскую «Звезду». Тарасов считал, что Валера слабоват физически. Но, когда ЦСКА приехал играть на Кубок в Чебаркуль, Анатолий Владимирович увидел другого Харламова.

- Это – версия?

- Это мой честный ответ.

- Мог парень там и сломаться…

- Не мог. Провожали мы его в Чебаркуль, кстати, всем звеном. Как человек с сильным характером, он там здорово прибавил. Встретившись в Москве, удивились – фигура стала как у статуи Аполлона. И Тарасов его вовремя вернул.

- Как вам игралось против бывших партнеров?

- Нас ведь никто из ЦСКА не убирал. Мы были плоть от плоти армейского хоккея Мы просто хотели играть вместе, и играть хорошо, вот и все.

- Какой сезон в «Крыльях был для вас лучшим? Наверное, чемпионский?

- По результату и зрелому хоккею – наверное, да. Но по отдаче и интересу – конечно, первый сезон. Мы же осенью 71-го совсем мальчишками были. Но в одном из матчей с ЦСКА забросили звеном, по сути впервые игравшим в элите, пять шайб. Четыре из них Владиславу Третьяку забросил я.

- Не позвал вас Тарасов назад?

- Позвал. Но я хотел только с Сашкой и Юркой.

- Останься Тарасов и Чернышев в сборной, могли бы и не привлечь вас на суперсерию при таком раскладе?

- Вполне. Но нас позвали, и мы готовы были все березы в Архангельском перегрызть, чтобы сыграть с канадцами.

- Обидно, что роман со сборной оказался для Вячеслава Анисина таким коротким…

- Виктор Васильевич Тихонов, принявший сборную и ЦСКА в 1977-м, сказал, что меня для сборной не планирует. И слово свое сдержал.

- Когда последний раз сыграли своим звеном?

- Весной 1976-го, перед моим возвращением в ЦСКА.

- Есть мнение, что сильны вы были только вместе.

- Ну почему же – каждый из нас доказывал свою состоятельность и порознь. Может, я менее гениально полгода играл с Петровым и Михайловым, когда Харламов попал в автокатастрофу, но роль свою исполнял исправно. Как с Шадриным и Якушевым, что было уже позже. С любыми партерами при определенном классе можно играть.

А одному в хоккее ничего не сделать. Александра Мальцева я считаю самым талантливым форвардом 70-х. Но дотащить «Динамо» до чемпионского звания и он не смог.

- В «Динамо» вас не звали?

- Нет, никогда. А в «Спартак» попал в конце карьеры, когда мне было уже за 30.

- Самый возраст, как сейчас думают.

- Думать можно разное.

- Если затронуть тему тренерской карьеры – может, среднему игроку легче становиться тренером?

- У каждого – свой путь. Неважно, кем и каким ты был. Важно, каким ты становишься.

Досье

Вячеслав Михайлович АНИСИН

Родился 11 июля 1951 года в Москве. Нападающий, тренер. Заслуженный мастер спорта (1973).

Карьера игрока: 1970-1971, 1976-1981 – ЦСКА, 1971-1976 – «Крылья Советов» (Москва), 1981-1983 – СКА (Ленинград), 1983-1985 – «Спартак» (Москва), 1988-1989 – «Медвешчак» (Югославия), 1989-1990 – «Милан» (Италия) 1992-1993 – «Кьявенна» (Италия).

В чемпионатах СССР – 509 матчей, 176 заброшенных шайб. В сборной СССР – 97 матчей, 30 шайб. На чемпионатах мира – 33 матча, 14 голов.

Достижения: чемпион мира 1973, 1974, 1975, серебряный призер 1972, участник Суперсерии СССР – Канада 1972, чемпион СССР 1970, 1971, 1974, 1977-1981, обладатель Кубка СССР 1974, 1977, 1978, обладатель Кубка европейских чемпионов 1970, 1976, 1978 - 1980, чемпион Югославии 1989.

Карьера тренера: 1996 – тренер, 1996-1997 – главный тренер «Спартака», 1998-1999 - главный тренер «Витязя», 1999-2000, 2007 – главный тренер, 2002-2003 – тренер «Крыльев Советов».

Источник