Зият Пайгин: «Никого в «Торпедо» нельзя обвинить в равнодушии»

В сезоне 2021/2022 Пайгин провёл за «Торпедо» 46 матчей и стал вторым бомбардиром команды среди защитников – 5 заброшенных шайб и 11 результативных передач.

– Вы согласились на интервью утром в воскресенье. Для вас нет понятия «выходной день»?
– Для хоккеиста в сезоне не бывает выходного дня, разве что летом. И утром в это время мы, как правило, уже на льду. Пожалуй, это самое продуктивное время для какой-либо деятельности. За долгие годы организм привык, что в утреннее время начинаются тренировки, поэтому готов всегда на максимум в это время суток.

– В разных источниках вашим родным городом значится то Тольятти, то Пенза. Можете окончательно прояснить данный вопрос?
– Родным городом, скорее, считаю Пензу, где живут все близкие и родные. Но и туда сейчас редко приезжаю, потому что супруга живёт в Москве. А в Тольятти осталась только дача, куда тоже можно съездить. По мере возможности стараюсь везде бывать.

– Читая ваши интервью и общаясь по ходу сезона, складывается ощущение, что вы – очень закрытый человек, не любящий давать конкретные ответы.
– Был один эпизод в Казани, когда я дал интервью и ошибся в формулировке... И прилетел солидный штраф в размере моей месячной зарплаты, а мне было тогда 18-19 лет. С тех пор я стараюсь быть очень аккуратным в формулировках и на какие-то острые вопросы не отвечать. Но я за то, чтобы говорить правду, какая она есть. Неправильно, когда действуют двойные стандарты, когда человек думает одно, а говорит другое. Для чего тогда вообще давать интервью?

– Такая позиция больше помогает в карьере или мешает? Слышал о том, что вы – игрок с непростым характером, у которого были конфликты с тренерами.
– Я действительно считаю, что не стоит вилять и юлить. Если ты хочешь чего-то добиться, то надо всегда всем говорить правду. И требовать от других, чтобы они тебе говорили правду, а не ходили вокруг да около. Где-то это, безусловно, мешает, но я считаю, что такое качество больше плюс, чем минус. Намного приятнее чего-то добиться честно и открыто, чем подковерной работой. Тем более, что ты играешь не в вакууме, и хоккеисты, с которыми ты в одной команде, прекрасно видят, кто какими способами чего добивается. Внешний мир, возможно, не будет знать всего, но внутренний хоккейный мир всегда знает про любого игрока правду. Что называется, по факту.

– Практически у любого спортсмена есть пара человек из близкого окружения, с которыми он после каждого матча готов делиться эмоциями. Для вас это наверняка отец и кто-то ещё?
– Свою игру я обсуждаю с папой и с супругой. В основном, конечно, папа что-то говорит. За столько лет он «наблатыкался» в советах. В корректности мнения супруги я раньше сомневался, но сейчас есть моменты, когда она говорит вполне конкретные правильные вещи. И такой сторонний взгляд от человека, который никогда не играл в хоккей, иногда очень помогает.

– Пару лет назад в одном из интервью вы очень прохладно относились к теме взаимоотношений с девушками, ставя во главу угла карьеру и говоря о том, что времени на серьёзные отношения нет. Когда успели поменять своё мнение и холостой статус на жизнь женатого человека?
– Буквально несколько месяцев назад. Я сделал предложение, и мы сходили в ЗАГС и расписались. Большого празднования не было. Возможно, летом соберем родственников и близких.

– Известно, что сначала вы шли заниматься боксом, но товарищ вашего отца уговорил отдать в хоккей.
– Мой папа сам занимался боксом, поэтому хотел и меня отдать. Меня никто не спрашивал и не слушал. Вели в бокс, отдали в хоккей – встал на коньки и поехал. Причём, по рассказам родителей поначалу мне вообще хоккей не нравился, и меня заставляли. А потом увлёкся. Папа даже нарисовал мне на сарае в деревне хоккейные ворота, и я каждое лето ежедневно бросал по нарисованным «девяткам», «шестёркам» и в «домик». Бывало, что и до кровавых мозолей. Не скажу, что по тысяче раз в день бросал, но раз по пятьсот было.

– Судя по тому, что вы с детства играла за ребят на год старше, у вас сразу стало получаться?
– Дело в том, что в Пензе тогда набирали ребят 1994 и 1995 года рождения вместе. И нас с Александром Мокшанцевым сразу оставили тренироваться в команде на год старше. Потом, когда два года разделили на отдельные группы, мы играли за старший возраст и ездили на игры своего возраста помогать команде, которая балансировала между дивизионами «А» и «Б». В поездки, как правило, на одном автобусе ехало сразу две команды, и с 1995 годом рождения ездил 1993 год. И бывало так, что тренер 1993 года, Олег Викторович Бутылин, привлекал меня играть за ребят на два года старше меня. Но это было редкостью.

– Заканчивая тему детско-юношеского хоккея, можно ли сказать, что участие в молодёжном чемпионате мира 2015 года – самое значимое событие вашей карьеры на сегодняшний день?
– Да, безусловно. Даже несмотря на то, что я играл в финале Кубка Гагарина. На молодёжном чемпионате мира другая атмосфера. Пусть турнир и скоротечен, но уровень хоккей там очень высокий, и каждому стоит туда съездить. Из того состава, который тогда был в молодёжной сборной России, по-моему, нет ни одного невостребованного хоккеиста. Половина в НХЛ, половина в КХЛ. Интересная была тогда команда.

– При этом непосредственно перед самим МЧМ была большая вероятность того, что вы не сумеете принять в нём участие…
– Да, в товарищеском матче со сборной Финляндии перед МЧМ мне попали шайбой в голову, и была серьёзная травма. Доктор в местной клинике сказал, что мне нужна пауза в две-три недели, что нельзя заниматься контактным спортом. Врач сборной предупредил, что домой лететь в таком состоянии нельзя из-за перепадов давления при полёте. Но никто ещё не понимал, что всё настолько серьёзно. Углублённое медицинское обследование пошли делать уже после первой игры. Заменить меня было нельзя, состав, согласно регламенту, был окончательный. Защитников было всего восемь человек. И мы с врачами и тренерами договорились, что если мне станет плохо, то никто не будет геройствовать. Но получилось так, что удалось отыграть весь тот чемпионат. Разумеется, из-за травмы меня приберегали в некоторых моментах. На том же групповом этапе я не так много сыграл. Но я понимал, что не имею права подставлять главного тренера Валерия Брагина, который поверил меня и взял в состав. Валерий Николаевич – великий человек. Не могу назвать сейчас какого-то другого тренера, к которому бы игроки так рвались ехать играть. Ребята играли, в первую очередь, за него, а уже потом за награды и регалии. Причём, не только наш год, но и остальные. В одном из матчей Ивану Верещагину так ударили по руке, что она у него была синяя, но он сразу сказал, что будет играть дальше. У Брагина в сборной никто не раздумывал, играть или нет. Он заменял нам отца в сборной. Испокон веков было, что молодые хоккеисты должны молчать и играть. А с Валерием Брагиным было легко и комфортно. Он разговаривал со всеми.

– На молодёжных чемпионатах мира всегда бушуют эмоции, и игроки нередко совершают нестандартные поступки. Канадский игрок может стоять в шлеме во время гимна России, Зият Пайгин клюшку на трибуны может запустить… Что всё-таки произошло в том моменте?
– Я хотел бросить клюшку в борт, а она улетела на трибуны. Не горжусь этим моментом, надо быть сдержанным. Кстати, как мне рассказали, тот мужчина, который обратился в полицию, просто подобрал клюшку, которая прилетела на трибуны и заявил, что его ударили. Но в полиции попросили показать хоть один след удара. Ни одного следа от удара клюшки не оказалось, и его отправили восвояси.

– Вы играли и в молодёжной сборной, и в олимпийскую сборную России вызов получали, и на Евротур ездили. Сейчас уже четвёртый год вы ни к какой сборной России не привлекаетесь. Есть ощущение, что эта страница хоккея перевернута?
– Я совсем не переживаю по этому поводу. Если хоккеист играет на высоком уровне, то ему позвонят из сборной. А если ты не показываешь достойную сборной игру, то найдутся другие ребята. Но, конечно, есть желание показать свой лучший хоккей и заслужить право сыграть за сборную. Надо до конца стараться идти наверх. Стучись в двери, и тебе откроют.

– Когда вы постучали в двери «Ак Барса», сложно было адаптироваться?
– Нет, нас там приняли очень хорошо. Мы с Дамиром Мусиным попали туда вместо травмированных игроков. Месяц-два мы привыкали, хотя и знали всех раньше, поскольку и тренировались, и сборы проходили вместе. Но всё равно потребовалось время. Потом основные хоккеисты выздоровели, и мы уже играли очень мало. Нужен был результат.

– Наверное, было достаточно болезненно получить мало игрового времени после успешного начала сезона? 4 сентября Вы сыграли первый матч, а уже 10-го в матче со «Слованом» забросили гол и отдали передачу, став чуть ли не главным героем встречи.
– Нет. Я не ожидал ничего и не считал, что мне кто-то что-то должен. Счастьем было сыграть 6-7 минут. Мы многое получали на тренировках, когда с нами персонально занимались и объясняли различные нюансы. В принципе, мы перешли из МХЛ сразу в КХЛ, перешагнув раздевалку команды ВХЛ. Потому что команда ВХЛ на тот момент была в Альметьевске.

– Ваш путь во взрослом хоккее не самый сложный, но и не простой. «Ак Барс», «Сочи», снова «Ак Барс», «Эдмонтон», «Локомотив», «Сочи», «Нефтехимик», сборы с «Локомотивом», «Торпедо». Можете ли сейчас сказать, что какие-то решения по переходу в тот или иной клуб были неверными?
– Думаю, я всё делал правильно. Если есть возможность – надо пробовать. В тот же «Эдмонтон» не удалось пробиться, и по деньгам я тогда потерял. Но если бы я туда не съездил, то, как минимум, я не знал бы английский, как знаю сейчас. Потренироваться с тем же Конором Макдэвидом, одним из лучших игроков мира, дорогого стоит. Да и просто посмотреть, как там люди живут, было очень познавательно.

– Изначально ваше появление в «Торпедо» получилось весьма сумбурным. Вы же проходили сборы с «Локомотивом», а потом оказались в начале сезона в Нижнем Новгороде…
– Я вообще не понимаю, зачем меня «Локомотив» тогда подписал. После сезона в Нижнекамске мне позвонили из Ярославля и предложили контракт на два года. Пригласили на сборы, а перед турниром в Сочи сказали ехать в команду Высшей лиги. На мой вопрос «Зачем вы меня подписали?», генеральный менеджер ничего внятного не ответил.

– Многих волнует вопрос: как Зият Пайгин стал капитаном «Торпедо»? Вы не уроженец Нижнего Новгорода, не воспитанник клуба, не самый медийный игрок команды…
– Этот вопрос уместнее задать тренерскому штабу. Со мной никто не разговаривал, просто поставили перед фактом – ты выводишь команду на лёд. Когда поменяли Антона Шенфельда на Николая Демидова, руководство посовещалось, и приняли решение назначить меня. Мы в команде даже не знали ничего. Толком не сумели даже попрощаться с Антоном. Всё произошло мгновенно.

– Нельзя сказать, что «Торпедо» играет хуже, чем в прошлом сезоне. Безусловно, уход Криса Уайдмэна – это потеря. Но в остальном состав не стал слабее. Может быть, в то время, когда «Торпедо» не стало слабее, другие команды стали сильнее?
– Проблему надо искать в себе, а не в других. Нам надо искать реализацию и быть злее в завершении атак. Где-то «с мясом» гол забить, «мусорные» шайбы забросить. Жар-птица рядом, надо только её ухватить. В прошлом сезоне мы выиграли 80 процентов овертаймов и буллитных серий. В этом – всего одна победа за пределами основного времени. Безусловно, уровень команд в Западной конференции подравнялся. Если в Восточной конференции разрыв между командами в зоне плей-офф большой, то у нас все достаточно плотно.

– Вы уже переросли возраст «перспективного игрока». Ощущаете, что сейчас в «Торпедо» переживаете свой карьерный пик?
– Хоккей для меня – адреналин. Когда я постоянно в игре и устаю, то получаю удовольствие от этого. Когда отдал хорошую передачу, когда прервал атаку, сблокировал бросок – в этих моментах есть особая прелесть. Раньше я этого не понимал, но сейчас я переосмыслил эти вещи и понимаю, что пользу можно приносить не только голами и передачами. Это я понял, когда попал в Нижний Новгород. «Торпедо» дало мне очень многое. Начиная с того момента, когда меня позвали в команду в сложной ситуации и дали неплохой контракт. Тренеры объяснили мне, над чем надо работать. И эта работа продолжается по сей день. Это как один большой урок. Всегда интересно, когда работаешь не над своими минусами, а над своими плюсами и изучаешь что-то новое. Очень благодарен Сандису Озолиньшу – он работает с нами как в школе. Тему прошли – закрепили, пошли дальше. Невольно сам себя на мысли ловишь – раньше никто так со мной не занимался. И так он делает со всеми защитниками. Озолиньш – глобальный человек.

– Всё больше и больше современных хоккеистов стараются развиваться разносторонне, не зацикливаясь исключительно на хоккее. Ваши интересы помимо хоккея?
– Люблю почитать книги. Немного, одну-две в месяц. Но если есть интересные книги, я стремлюсь их прочесть. Не скажу, что чем-то углублённо занимаюсь, но за внешним миром внимательно слежу – он меняется каждый день. И надо быть готовым к тому, что может произойти и понимать, что происходит. Потому что если ты не будешь готов, то последствия могут быть самыми плачевными. Какую-то подушку безопасности надо иметь.

– У вас есть список литературы к прочтению?
– Бывают такие моменты, когда ищешь слово и не можешь его найти. В такие моменты я понимаю, что пора почитать. И после чтения всё встаёт на свои места. Когда много читаешь, то проще говорить, не приходится искать слова. Мой любимый автор Дэниел Киз – американский писатель и филолог. Он пишет про психологические травмы и болезни, про реальные случаи.

– То есть в раздевалке становится проще настраивать команду на игру, вооружившись цитатами?
– А в «Торпедо» не надо никого настраивать. Все всё прекрасно понимают, хотят играть. Никого в команде обвинить в равнодушии нельзя. В прошлом году мы в плей-офф вышли и обыгрывали многие клубы в регулярном чемпионате. Но не бывает так, что каждый год ты всех обыгрываешь и постоянно у тебя всё отлично складывается.

– Сейчас в сезоне олимпийская пауза. И от «Торпедо» на Олимпиаде – сразу четыре представителя…
– Я очень рад, что у них появились возможность сыграть на Олимпиаде. Те же Кенни Агостино и Энди Миле – игроки старше 30 лет. Это невероятные эмоции. Надеюсь, что они сумеют показать лучший хоккей и помочь своей сборной.

– За полтора года, что вы провели в «Торпедо», сумели что-то открыть для себя в Нижнем Новгороде?
– Чувствуется, что город живёт хоккеем. Очень приятная атмосфера во дворце. В машинах часто вижу мини-майки «Торпедо», висящие на лобовом стекле. В Нижнем Новгороде я возмужал как хоккеист, стал более профессиональным спортсменом. Что касается нехоккейной части, то удалось с супругой съездить в древний город Городец. Очень понравилась набережная, музеи. Поели там пончики со сгущёнкой, которую там кладут, как раньше в детстве, от души. Помимо поездки в Городец побывали также в усадьбе Рукавишниковых. Супруга любит эту тему, постоянно находит интересные места.

Зият Асиятович Пайгин
Родился 8 февраля 1995 года в Тольятти
Карьера: «Барс» (МХЛ) – 2012-2014, «Ак Барс» (КХЛ) – 2014-2017, «Барс» (ВХЛ) – 2014-2017, «Бейкерсфилд Кондорс» (АХЛ) – 2017, «Локомотив» (КХЛ) – 2017-2018, «Лада» (ВХЛ) – 2017-2018, «Сочи» (КХЛ) – 2018-2019, «Нефтехимик» (КХЛ) – 2019-2020, «Торпедо» (КХЛ) – 2020-н.в.
Достижения: победитель молодежной суперсерии (2014), серебряный призёр молодёжного чемпионата мира (2015).

Источник